09.05.2017 09:12
Вновь пришел цветущий яркий май – месяц Великой Победы. Наша землячка, народная артистка России, почётный гражданин города Углича Евгения Васильевна Алтухова в этот праздник вспоминает о своей юности, которая пришлась на тяжелейшее для нашей страны время. Молоденькая девушка, красавица, певунья попала в самую гущу военных событий, на войне закалялся её характер. Именно в страшные годы войны, постоянно находясь рядом с человеческим страданием, Евгения поняла, как песня необходима людям. «Я замечала, как тяжелораненые силились улыбнуться навстречу песне, может быть, последней улыбкой в своей жизни».
У выпускницы фармацевтического техникума «лейтенанта Жени» боевой путь начался в 1943 году.
– В феврале 1943 года я получила повестку в военкомат, где узнала, что меня отправляют на фронт, – вспоминает Евгения Васильевна. – Меня отпустили попрощаться с мамой, и я, воспользовавшись этим моментом, зашла в парикмахерскую отрезать косу, которую ещё носила, чтобы сделать короткую стрижку под мальчика.
Мама, прощаясь, благословила меня и, плача, сказала мне молитву, которую я в трудную минуту должна была произносить, что я и делала. Благодаря этой молитве я осталась жива.
В ночь на 1 мая 1943 года нас, четыре госпиталя, отправили на фронт с московской товарной станции. Ехали мы в товарных вагонах с нарами, кто-то плакал, кто-то пел, не спалось… Ещё было светло, в мае дни длинные, когда нам дали команду выходить с вещами и идти по направлению к станции, а затем располагаться в казарме на ночь. Как оказалось, это была узловая станция «Лиски», вся перегруженная составами поездов, все пути были просто забиты поездами с боеприпасами, младшим офицерским составом, солдатами, овчарками и т.д.
Только мы расположились, как началась бомбёжка, и нам была дана команда бежать в укрытия, землянки, траншеи. Я бежала со второго этажа, а передо мной – один из водителей грузовых машин нашего госпиталя, он только выбежал из дверей подъезда и тут же упал замертво, раненый осколком, ему вырвало всю челюсть…
Всю ночь до рассвета, начиная с 9 часов вечера, самолёты фашистов бомбили станцию «Лиски». В газете «Правда» потом писали, что в эту ночь было 70 налётов бомбардировщиков. Когда всё стихло, мы вышли из землянки, вокруг слышались стоны людей, скуление раненых овчарок, лежало множество трупов. Раненым оказывали помощь врачи, медсёстры, помогали санитарки, а трупы куда-то уносили санитары и все, кто был на ногах. А на путях горели некоторые составы, рвались снаряды…
Вскоре была дана команда всем построиться, чтобы проверить, кого недостает, и после этого нам объявили, что начальник станции «Лиски» оказался врагом народа и специально устроил такое скопление поездов.
После оказания первой помощи пострадавшим был дан приказ развернуть срочно госпитали в ближайшем от станции месте, это был перелесок из молодых сосен на берегу Тихого Дона, так как другого леса поблизости не оказалось. Были развёрнуты маскировочные палатки для раненых. Вот так, не доехав до места назначения, мы получили настоящее боевое «крещение»…
Ещё в Москве, а потом в пути мы постепенно знакомились друг с другом… У начальника госпиталя был заместитель по политчасти Алтухов Алексей Дмитриевич, ставший затем моим мужем.
Многие имена уже забылись, только остались в памяти лица, но помню главного хирурга, докторов, начштаба госпиталя… Однажды объявили, что началось наступление наших войск и надо погружаться на машины. Это началась операция, которую потом стали называть «Курская дуга».
Мы приехали в село Рудавец, где и развернули госпиталь… Наш госпиталь во время этих боёв был на положении медсанбата, то есть раненые поступали сразу к нам, их было очень много, работали все без сна круглосуточно. Орудийная канонада была слышна совсем близко, линия фронта находилась в трёх километрах.
Как нам уже потом сказали, был момент, когда мы находились на «дне мешка». Если бы немцы сомкнули кольцо, мы бы оказались в плену, но благодаря «катюше» нашей армии удалось сдержать жесточайший натиск немцев и, более того, перейти в наступление…
Обработав всех поступивших раненых, мы опять на машинах отправились дальше с уходящей вперёд линией фронта. Мы проезжали через только что освобождённые дымящиеся сёла, небольшие города, где на обочине дороги стояли, сидели, лежали захваченные в плен немцы в огромном количестве. Лето было в разгаре…
Мы двигались вслед за линией фронта, сначала I Украинского, а затем II Украинского. Менялись сёла, менялась погода.
Помню, как осенью 1943-го месили черноземную грязь Украины, когда шли пешком по 30 километров в день, так как машины стояли, танки стояли, не только наши, но и немецкие. На лошадях, на волах перевозили снаряды, перевязочные материалы, перекинув через спину по бокам животных… От этих переходов сапоги, портянки не успевали просохнуть в избах сёл, где мы останавливались на ночлег. Немецкие войска отходили, так как не выдерживали наших погодных условий.
После Курской битвы наш госпиталь принял участие ещё в одной крупной операции. Это было уже Корсунь-Шевченковское направление, когда немцы закрепились на другом берегу Днепра, потому что начало подмораживать землю. Велись ожесточённые бои, и поступало множество раненых…
К этому времени у меня с замполитом Алтуховым Алексеем Дмитриевичем сложились уже близкие взаимоотношения, и мы в один солнечный январский день поехали на лошади, запряжённой в сани, в город Богдан-Хмельницкий оформить наш брак в ЗАГСе. В это время мы стояли в селе Стовпяги, на этом берегу Днепра. Я была счастлива, влюблена…
После того, как нашим войскам удалось отбросить немцев, мы также двинулись в путь, но пока ещё не на машинах, а на волах, так как дорога, поля были заминированы, и впереди ехала разведгруппа с сапёрами. Однажды всё-таки произошёл взрыв… По Украине продвигались медленно…
Ближе к весне, когда снег превращался в жижу, а нас по дороге бомбили, мы, соскакивая с машин, врассыпную бежали подальше и ложились на землю, чтобы по возможности уберечься от осколков… После длительного лежания на мокром снегу руки и ноги основательно замерзали. И вот однажды, проснувшись, я обнаружила, надевая сапоги, что ноги распухли и в сапоги никак не влезают, а надо двигаться дальше. Так как мы всегда жили в избах сёл, мимо которых проезжали, то меня оставили у хозяйки, которую просили помочь мне вылечить ноги, а потом догонять госпиталь на попутных машинах. Эту женщину я вспоминаю с огромной благодарностью… А догонять госпиталь оказалось делом весьма непростым во всех отношениях, но прежде всего из-за моей внешности.
Несмотря на все трудности, была я, что называется, кровь с молоком, видная, и солдаты на меня смотрели жадными глазами, а некоторые начинали приставать. Но другие вступались и останавливали их, так как сталинская дисциплина тогда, а особенно в армии, оказывала своё воздействие. Этому надо отдать должное. Таким образом, слава Богу, я благополучно догнала свой госпиталь.
Запомнилось одно из сёл, где мы стояли, это село Владиешты, откуда в июле я в сопровождении мужа уехала домой, выбыв по декрету. Дорога была ужасно трудной, да к тому же часто составы бомбили, особенно запомнилась станция «Жмеринка», казалось, что и не доедем живыми. Но Бог миловал. Великое счастье было оказаться дома, прижаться к маме, увидеть близких и друзей.
***
Об этих и множестве других фактов Евгения Васильевна Алтухова напишет потом в своей книге «Как это было…».
Каждый год она присылает новогодние поздравления в Угличский музей, своим землякам, и всегда в письме есть строки: «Хочу приехать в Углич. Буду петь». Как хотелось бы в День города, в нынешнем юбилейном году вновь услышать её удивительный, сильный, красивый, нестареющий русский голос!
Татьяна ЕРОХИНА
«Угличанин» №18 (522) от 09.05.2017 года