На Кацких чтениях учили даже варить яйца в самовареВ девятнадцатый раз в деревне Мартыново Мышкинского района собрались любители краеведения на кацкие чтения. Гости прибыли из Ярославля, Углича, Мышкина, Москвы и других мест. В тёплой обстановке докладчики поведали им о разных сторонах жизни кацкарей.

– Примоскалили, – облегчённо и радостно произнес мартыновский герой – Сергей Темняткин, осматривая заполненный гостями сельский клуб. Незнакомым такое приветствие оказалось только гостям из Московского художественного училища им. Сурикова. Все остальные гости, а их было не менее 30 человек, присутствуют здесь традиционно. Я был второй раз. Побывав первый, слово кацкого диалекта «примоскалить» перевёл как «прихватизацию» москвичами того, что плохо в их родной земле приколочено. Даже предположил, что оно могло появиться во времена собирания земель Великим князем Иваном III в XV веке. Обида на князя московского до сих пор жива, что у угличан за князя Андрея Большого, что у тверичей за Михаила Тверского. Как знать, но кацкарями ныне «примоскалить» объясняется как появление любого «заволостного», то есть неместного жителя. Для себя отметил, что неплохо бы «примоскалить» московских художников в изостудию отремонтированного заозерского сельского клуба, а то столичность москвичами-дачниками у нас превносится сайдингом, металлопрофилем, стеклопакетами, ликвидацией наличников и прочего.

Павел Голосов из села Ордино рассказал о том, как проводили «Зимние вечера во деревне» в полевоенные годыС Заозерьем сравнивалось всё сказанное и увиденное в этот день. И если после первого посещения мартыновский «добротный крестьянский армяк», почищенный и подремонтированный, можно было сравнить с «драным дорогим купеческим кафтаном» Заозерья, то второе посещение лично мне открыло душу. Душу сельской территории, которая когда-то была повсеместно, а теперь живёт очагами. А зависит она, по моему глубокому убеждению, от наличия коренного населения. У кацкарей для таких есть даже своё название – «покон». Так вот таких «поконов» – родов, проживших на протяжении не менее четырёх поколений на Кадке, аж 36, причём представитель каждого из них прошёл генетическую идентификацию и получил паспорт. Это была одна из тем слушаний. Так глубоко, за тысячи лет, в поисках предков не углублялся ещё ни один краевед. А Сергей Темняткин заставил сорок кацких мужиков плевать в пробирки, чтобы выяснить их генетический код, и о результатах исследований Института общественной генетики им. Вавилова РАН со свойственной ему иронией рассказал на кацких чтениях.

И в авторском рассказе «Пекла Орина хлебы» Сергей Николаевич был так хорош, что мне вдруг стало трудно сдержать слёзы от смеха. Развёрнутая гостьей из Ярославля Светланой Левагиной тема колыбельной с исходным героем Мальбруком тоже заставила рыдать от смеха всё собрание. Вообще же в этот день доброе расположение духа не покидало никого. Мария Владимировна Койкова продемонстрировала историю чая на мышкинской земле и искусство чаепития, привитое родной бабушкой. Директор Этнографического музея кацкарей Николай Румянцев – знаток не только растопки без спичек русской печи, или, как её называют в деревнях, «большой», – поведал о более чем десятке традиционных и праздничных блюд из печки.

Дегустация картофельников, пшенников, дрочен, преснух и ватрушек вернули меня в детство, к материнской печи, её ржаным сочням, вкусней которых нет ни единого блюда на свете. Живо представилась картина догорающих углей, сковорода с размятой картошкой, которая в стадии готовности доставалась из печи, резалась ножом на куски, запивалась молоком, а называлась почему-то яблочником. А зелёные щи после целого дня хождения по лесу на охоте… И стало вдруг жалко, что в моём доме печь только маленькая «шведка», да и дом-то строился под дачу, а не для «беседы и посиделок», то есть для себя.

Заслуженный работник культуры Виктор Ерохин старается не пропускать Кацкие чтенияВ помощницах при угощении была дочь Николая – Арина. Именно её доклад о трёх открытиях мартыновского клуба открывал чтения, всё её детство явно прошло при кацком музее. «Стройка века» велась на коммунистическую перспективу.

Все поколения кацкарей, нарушая регламент на 15-минутное выступление, излили на гостей свои истории-доклады.

Выступление «Про жизнь в колхозной деревне» Валентины Николаевны Ивановой из деревни Платуново Угличского района было почти от времён раскулачивания, но зато это было наблюдение женщины-хозяйки. Доклад Павла Николаевича Голосова, тоже из нашего села Ордино, «Зимний вечер во деревне» – послевоенные годы взросления рядом с ветеранами.

Разделённые границами районов и соединённые, кроме дороги-зимника (рекой Кадкой), общим кацким духом, сёла и деревни живут общей историей. Историей людей, населявших и населяющих эту территорию. Историей, которой гордятся и которую без ложного стеснения оставляют для будущих поколений на бумаге. Ещё 10 лет назад я даже не мог предположить, что мне будет так интересно всё это слушать.

Постоянно слыша сетования на отсутствие интереса у историков-профессионалов к своей малой родине, был приятно удивлён докладом Александра Юрьевича Быкова «К итогам изучения кацкой антропонимики первой трети XVII века», о том, какие населённые пункты несут свои названия от дворянских родов того времени. А кандидат исторических наук из Углича Татьяна Анатольевна Третьякова, проведя архивное расследование жизненных перипетий угличанина Лебедева, проследила его путь от далёкой Финляндии, где он в 1809 году стал «сыном полка» при кацком дворянине – помещике Фролове.

Доклад «Матушка старица» Галины Алексеевны Лебедевой пришёлся по душе каждому, потому как все собравшиеся и без церковных проповедей верят в торжество справедливости, в преодоление трудностей, ниспосланных свыше и мышкарям, и кацкарям, и ярославцам с угличанами.

Сергей АНТИПАЕВ

Фото Алексея СУСЛОВА

Укорон (с ударением на второе «о», то есть миф, предание) про Кадку

Давным-давно это было. Так давно, что никто уже ни числа, ни года не вспомнит. Горе лютое прокатилось по земле русской – пришли на Русь монголо-татары: убивали, сжигали, грабили…

И вот они уже в Кадке. На высоком холме встала орда. А защищать землю Кацкую вышли три князя с малыми дружинами: Нефедий, Хоробрый и Юрий. Жестокие были битвы, но короткие: монголо-татар много было, а русских мало, и бился каждый князь сам за себя. Одолели татары Нефедия, разбили Хороброго, справились и с Юрием. На том месте, где их войско – орда – стояло, возникло село Ордино, где князь Нефедий сражался – Нефедьево, Хоробрый – Хороброво, а Юрий – Юрьевское. …А март был уже на исходе. Вовсю припекало щедрое весеннее солнце, но некому было убирать трупы погибших. Так и лежали они без погребения, и уже разлагались, и стоял смрад великий, и воды напитались смертельным трупным ядом. Немногое уцелевшее население страдало от жажды.

Всех выручил какой-то сообразительный мужик. В русле реки он нашёл родничок – студёная водица била со дна, но тут же мешалась с ядовитой речной водою. Взял он тогда кадку – кадушку – выбил днище и посадил на родник. Дурную воду вычерпал, и наполнилась кадушка чистой ключевой водой. Все туда ходили, говоря:

– Пошли на кадку! – так и появилось у реки имя…

«Угличанин» №8 (614) от 27.02.2019 года